Что такое патриотизм по-одесски? Ностальгия по будущему

Несмотря на энное количество прожитых лет, я этим недугом до последнего времени не заморачивался.

Хотя, конечно, с приятной грустью иногда и вспоминал то благодатное времечко, когда пацаном сбегал по косогору к пляжу «Отрада», к затопленной барже и ловил там не только бычков, но и ставриду прямо с пирса. И деревья вокруг тоже были ещё такими молодыми…

Всё переменилось весной 2014 года. Уже в марте-апреле нехорошие предчувствия мучили меня, а события 2 мая ударили в сердце неизбывной болью.

 И теперь, мучительно перетряхивая прошлое и настоящее, приходится выискивать то, что ещё можно спасти в разделенной по живому душе Одессы…

20 лет назад, вернувшись в Южную Пальмиру после долгих странствий на Востоке, я был несказанно счастлив оказаться на родной земле. Тем более, что осколки традиционного прошлого в повседневной одесской жизни сохранялись.

Еще курсировали морские трамвайчики, ещё не было уродливого гостиничного Бруклина на морвокзале, закрывшего панораму города (и сегодня демонстрирующего свою полную никчемность). Еще Аркадия не была застроена многоэтажными разнобойными монстрами, побережье не продано пришлым нуворишам, а об Аднане Киване мы почти не слышали.

Сделаем ещё шаг назад. Сейчас молодежь с подачи отдельных супер-«антисоветчиков» нередко с презрительной снисходительностью говорит о том, что из себя представляла Одесса с середины 60-х до середины 80-х годов, не веря ни на йоту, что жизнь тогда как тельняшка состояла не только из черных, но и из светлых полос.

Кинотеатры работали чуть ли не в каждом микрорайоне города (не говоря уже о центре) с их доступными по цене билетами, где можно было посмотреть все тогдашние отечественные и зарубежные новинки, в том числе, великолепные американские киноленты «Погоня», «Оклахома как она есть», «Загнанных лошадей пристреливают, не правда ли?» и др. Переполненные библиотеки радовали читателей. А какими демократичными и веселыми были кафе «Алые паруса», «Шаланда», «Глечик», как вкусно и весьма недорого кормили в ресторане «Украина» (на ул. Карла Маркса то бишь Екатериненской), какие отличные коктейли были в баре «Оксамит Украины»!

Достопримечательностью Одессы были и знаменитые винные точки и подвальчики с остроумными названиями «Аист», «Клуб Маяковского», «Два Карла», «Черный человек». Пивной «Гамбринус» сохранял черты заведения, где когда-то выступал куприновский Сашка-музыкант. И старый, одновременно бесшабашный и хитроумный «Привоз» с его изобилием, говором, жаргоном, полукриминальными штучками был визитной карточкой Южной Пальмиры, равно как и рынки-«толчки», периодически перемещавшиеся (из района автовокзала на 9 км Ленинградского шоссе), где можно было купить буквально всё. Праздником для одесситов становился приход китобойных флотилий — и в магазинах появлялось экзотическое китовое мясо… По Одессе жители разъезжали на трамваях, купив билет за 3 копейки, или на автобусах — за 5 копеек. Почти во все райцентры и крупные города области можно было легко добраться на самолетах.

Да, в те годы было также немало несправедливого, глупого, заскорузлого; многие люди жили бедно, страдали от всевозможных дефицитов, нынешние блага цивилизации они и вообразить не могли. И уголовного элемента, мошенников было не меньше, чем сейчас (существовали целые криминальные микрорайоны), и участковые крышевали самогонщиков, и в мясных лавках можно было нарваться под видом говядины на окорок от некоего лохматого зверя, недавно с лаем бегавшего по подворотням. Партсоветская верхушка жила по своим правилам и законам, всё больше отрываясь от простого народа. Злоупотребления процветали в период правления Михаила Синицы (1961-1970 годы). Коррупция уже тогда стала нормою в ВУЗах (например, в начале 70-х судили одного из руководителей Одесского технологического института холодильной промышленности за взятку в 6 тысяч рублей — это была сумма). А чего стоило дело коньячного завода — дошло до того, что многие одесситы, откупоривая бутылки с коньяком, обнаруживали в них кальвадос! Ломать недостатки было очень трудно. После ухода Синицы, с мая 1970 – по июль 1977 года Одесский обком Компартии возглавлял Павел Козырь — человек стойких моральных принципов, деловой и энергичный, но и его сразу попыталась поставить к ноге местная мафия — дочь и внук Козыря попали в тяжелую и темную автомобильную аварию. Интеллигенция страдала от идеологических штампов и запретов, борьбы с надуманным национализмом: в Одесском госуниверситете им. И. И. Мечникова в связи со снятием первого секретаря ЦК КПУ Петра Шелеста полетел весь руксостав кафедры истории Украины; студенты истфака, написавшие дипломные работы по безобидной книге Шелеста «Україно наша радянська», вынуждены были год болтаться с незаконченным высшим образованием, а потом защищаться с новыми темами.

Но при всем том светлые страницы без сомнения составляли немалую долю в летописи прошлых лет.

Были гордость от построенных в рекордно короткие сроки зданий Музкомедии и Дворца спорта, радость трудовых людей, массово получавших новые квартиры и отселявшихся из обветшалого центра в строившиеся ударными темпами новые микрорайоны.

Сохранялась какая-никакая стабильность — в работе, в быту, а потому и надежда на лучшее будущее. Приходя в гости в разношерстные и разнокалиберные, но такие колоритные одесские дворики, ты чаще всего встречал самый добрый, отзывчивый прием. Даже эпатажные выходки, когда отчаянные головы осмеливались крикнуть на Соборке: «Черноморец — не команда!», а потом с риском вскакивали в проходящий трамвай, за которым футбольные фанаты мчались так же яростно как за Остапом Бендером шахматисты из Васюков, воспринимались весело и искренне. Разве можно сравнить тех болельщиков с нынешними мрачными и злобными ультрас? А молодежь на спор бегала безо всяких там официозов и призов вверх по Потемкинской лестнице и съезжала по ней же вниз на чем попало в день Дурака!

В той эпохе приснопамятный экс-мэр Алексей Костусев ещё не страдал манией величия, а был просто студентом нархоза и дружил с веселыми ребятами с истфака. Никому неизвестная Лариса Долина стремилась петь и играть в любом месте, где только находила пианино. Прекрасный писатель Женя Новицкий (Шенкер), так рано ушедший от нас, ещё не был автором книг «Изделие №2», «Триумф апогея», «Одесские миражи» — всего лишь познавал азы археологии в ОНУ.А знаменитый ныне скульптор Миша Рева простым солдатом 180 МСД в темпе вальса лепил скульптуры героев дивизии.

Теперь же мы стали свидетелями того, как окончательно разорвалась связь времен и традиций. Эти одесские традиции продолжались и приумножались весь 19-й и начало 20-го века, их не прервали первая мировая, Гражданская войны и приход к власти большевиков. Их не уничтожила Великая Отечественная, оттепели, застои, и даже перестройка. Их добило нынешнее окаянное время.

Каждое время по-своему прагматично, по-своему безжалостно. Но сегодня мы имеем явный перебор. Раньше Одесса была толерантнее, она умела и учила понимать друг друга и сочувствовать. И не было у молодежи так часто встречающегося сегодня: плюю на всех, лишь бы мне было хорошо!

И ещё. Наверно, ни из одного города так не разлетелось коренное население, как из Одессы. Иных уж нет, а те далече. С кем мы остались? С лучшими ли? Кто их заменил и заменит?

Одесское общество сегодня (что, впрочем, стало общенациональной бедой) расколото по всем статьям. Имущественная стратификация доведена до абсурда (о социальной справедливости по типу шведской нет и речи); равенство перед Законом отсутствует полностью (тотальная коррупция правоохранительных органов тому виной); политические взгляды и представления непримиримо враждебны друг другу. Мы на грани этнонационального противостояния. Для меня лично одинаково неприемлемы как квасной патриотизм, так и ультра-национализм, когда национальная гордость переходит в национальное чванство и попытки доказать свою исключительность. Равно как не вызывают восторга молодые люди, скачущие, обвязавшись (как туземцы набедренной повязкой) государственными флагами — что сине-желтым, что триколором. Символ государства суеты не терпит, к нему надо относиться не за запанибрата, а с должной степенью уважения.

Да и судьи кто? Кто учит нас любить Родину? Нередко это перевертыши, неоднократно поменявшие взгляды, мнения и ориентации! На ум поневоле приходят строки из стихотворения Беранже: «Тише, тише, господа! Господин Искариотов, патриот из патриотов, приближается сюда!». Неужели всё это и есть революция достоинства?

И когда известный киевский медиа-эксперт радуется тому, что «Одесса ежечасно доказывает свою исключительную украинскость» (причем, имея ввиду отнюдь не только стремление жить в едином государстве), а в день 220-летнего юбилея Южной Пальмиры народу представляют кухни всех народов Одессы кроме русской, и мэрское руководство возлагает цветы только к памятнику Дюку, «почему-то» забыв о Екатерине II, становится не по себе. Историю и действительность опять трактуют, исходя из «политической целесообразности». Как бы кто ни относился к российской императрице Екатерине II, но именно при ней были присоединены к Украине земли Причерноморья, и рескрипт об основании на месте Хаджибея города-порта подписала именно она. Бывший мэр Эдуард Гурвиц (при всем его неприятии кремлевской политики, российского империализма и коммунистического режима) оказался политически куда мудрее, честнее и мужественнее, чем нынешние управители. В 2007 году, несмотря на все нападки слева и справа, он согласился на установление монумента императрице и её сподвижникам. Гурвиц понимал, что из песни слов не выкинешь — и пошел против течения. А вот нынешний мэр Одессы Труханов, со своими очень недавними пророссийскими симпатиями, убоялся даже приблизиться к упомянутому памятнику (зато громко разглагольствует об украинском патриотизме!). Как можно верить таким патриотам?

Любовь к своей стране складывается из любви к родному селу, поселку, городу, краю. Из патриотизма одесского (не имеющего ничего общего с сепаратизмом, пусть даже и «умеренным»), львовского, киевского, черниговского, харьковского и др. и состоит общеукраинский патриотизм.

Одесса по сути своей — многоликая, она по духу и украинская, и русская, и еврейская, и болгарская, и молдавская, и цыганская… В многонациональной, интернациональной Одессе прошлого века никогда не было перетягивания каната, вопросов, какой народ лучше, круче, у кого история правильнее, чьи герои более героические. На том стояла Южная Пальмира, в этом была её сила.

В завершение своих весьма отрывочных размышлений, хочется отметить: у меня есть мечта (да простит меня читатель за тавтологию с названием известной речи Мартина Лютера Кинга), что Одесса перестанет воевать, что мы вернемся домой из кошмарного лихолетья, что снова сядем за один стол.

 Без мира, согласия, консенсуса, консолидации усилий мы потеряем страну, утратим суверенитет, сами вскормим «пятую колонну». Только кто бы это понял…