Экс-мэр Одессы о друге города на Черном море — Гельмуте Коле

16 июня умер бывший канцлер Германии Гельмут Коль… Вчера вечером на своей странице в Facebook экс-мэр Одессы Эдуард Гурвиц написал свои воспоминания о том, как в сентябре 1996 г. политик мирового масштаба стал другом нашего города.  

- В адрес покинувшего этот мир всего несколько дней назад Гельмута Коля уже прозвучало немало самых пафосных слов. И он, несомненно, их заслужил. Фигуры такого масштаба были и всегда будут редкостью в мировой истории. А для современной политики она просто уникальна. Но дело не только в масштабе. Мне кажется, что все основания назвать канцлера Коля «величайшим другом» своей страны, помимо Биньямина Нетиниягу, были, например, у президента Франции или лидера любого восточноевропейского государства, включая Украину. Гельмут Коль был одним из самых последовательных сторонников массированной помощи Восточной Европе в период ее посткоммунистической трансформации. И жестко критиковал тех политиков, кто этому противился.

Я сам слышал эту критику от него в тот сентябрьский день 1996 года, когда он стал и другом Одессы. Это была заключительная, неофициальная часть его государственного визита в Украину. Он прилетел в Одессу в самолете, борт которого украшала надпись: «Конрад Аденауэр» (Коль бесконечно уважал своего великого предшественника и не случайно занял место в истории Германии в одном с ним ряду). От всех прочих аналогичных поездок канцлера эту, по словам сопровождавших его дипломатов, отличали три обстоятельства: ее маршрут выбрал сам Коль, он провел ее с большим воодушевлением и удовольствием, она продолжалась не меньше, а больше официально отведенного времени. Всего не опишешь, но этот очень образованный, искушенный и успешный политик был крайне прост в общении. Его демократизм шел от сердца, органично сочетаясь с природным добродушием и даже его внушительной фигурой. Кстати, он охотно и часто шутил над своим весом и над предпринятыми им ранее многочиленными, но абсолютно безуспешными попытками похудеть. Учитывая комплекцию канцлера и его безоговорочный настрой на отдых, для его перемещения по городу было выбрано не представительское авто, а автобус «Мерседес», с которого, для большего удобства, было снято переднее сиденье. Впрочем, это нисколько не помешало очень подвижному и легкому на подъем Колю исходить пешком буквально весь исторический центр Одессы. Единственным категорическим его условием, невыполнение которого было чревато немедленным отъездом, было — не создавать помех движению транспорта. Движение было перекрыто один единственный раз и то, только на считанные минуты, когда канцлер, спустившись с Потемкинской лестницы, пересек Приморскую улицу, чтобы попасть в порт. Коль непринужденно общался с простыми людьми. На Дерибасовской он с неподдельной благодарностью принял от местных художников созданный за пару минут довольно талантливый дружеский шарж. Вежливо кивнул подвыпившему шутнику, громко приветствовавшему его возгласом: да здравствует Коля Гельмутов! В Городском саду он попросил только что отыгравший «Венский вальс» духовой оркестр, исполнить любую мелодию любого немецкого композитора и остался очень доволен результатом. Столкнувшись на ступенях мэрии с муниципальным хором Коль вспомнил о своем детстве. По его словам, о присутствии его самого и его старшего брата в церковном хоре можно было издалека безошибочно судить по тем неподражаемым нотам, которые созвучны предсмертным крикам быка на бойне.

По моим наблюдениям, настороженно и даже с некоторой издевкой Гельмут Коль относился к двум категориям людей: фотографам и некоторым госслужащим. Первых он обвинял в намеренно предвзятом выборе ракурса съемки, с целью подчеркнуть его полноту и выставить в смешном и неприглядном свете. Ну а вторых он часто подозревал в гораздо более серьезных грехах. Запомнился такой эпизод. После обеда сопровождавший канцлера премьер-министр Украины Павел Лазаренко удивил всех, внезапно вынув из внутреннего кармана пиджака какую-то открытку, и попросил его оставить на ней автограф. Несмотря на хорошее послеобеденное расположение духа, канцлер Коль сопроводил свою подпись таким едким комментарием — тебя президент премьером назначил, чтобы ты важнейшие государственные документы подписывал, а не автографы собирал. Каково же было всеобщее изумление, когда в ответ Лазаренко достал вторую открытку — а можно и для мамы? Озадаченный Коль нашелся не сразу, спросив, в конце концов — чем занимается мама премьера. Услышав, что она ведет большое домашнее хозяйство с птицей и свиньями, Коль с видимым облегчением заметил, что хоть кто-то в этой семье занят делом и написал матери Лазаренко целое послание.

Долго и безуспешно украинский премьер пытался представить канцлеру тогдашнего одесского губернатора Боделана. По неизвестной мне причине Коль не проявлял интереса к знакомству с «главой самой большой в Украине области». Тогда Павел Иванович пошел на хитрость, упомянув о том огромном внимании, которое губернатор уделяет сельскому хозяйству. Что же у вас растет? — внезапно обратился к Боделану Коль. Не успевший собраться с мыслями Боделан ответил — все…. Все не растет нигде! — коротко подвел итог беседы канцлер, и на этом содержательный диалог с областной властью завершился.

В моем кабинете Коль сразу обратил внимание на портрет Андрея Сахарова. Великий был человек, — заметил немецкий политик, — заставив меня вспомнить о том, что не всем моим гостям из числа соотечественников удавалось верно определить личность изображенного на портрете. Коль захотел сфотографироваться рядом с портретом и с интересом выслушал историю его появления. Я рассказал ему, как в 1990 году, сразу после победы на выборах председателя Жовтневого райсовета, дал указание выбросить из всех служебных кабинетов портрет Ленина. Вместо него в свой кабинет я заказал портрет Сахарова. Это оказалось непростой задачей. Во всем городе за нее взялся очень хороший одесский художник Вадим Целоусов, который до этого выполнял заказы только на изображения советских вождей. На исполнение автор взял два месяца и запросил 8000 рублей. Я недавно продал кооператив и был готов заплатить эти весьма немалые деньги. Но что-то заставило меня спросить, а сколько у мастера уходит на портрет Ленина и сколько стоит эта работа. Ответ поразил и меня и через много лет канцлера Коля: два дня и 300 рублей… И, все равно, соотношение неправильное — таким был комментарий моего гостя. И он был совершенно прав, поэтому, когда кто-то из моих немецких друзей сказал, что спустя много лет все порядочные немцы за одного Коля дают 5 Шредеров — я ответил его словами: и, все равно, соотношение неправильное! После этого визита связи с Гельмутом Колем не прервались. Он искренне пытался помочь Одессе с реконструкцией аэропорта, подключив к ней такого гиганта, как «Даймлер Бенц». Но те, у кого на полях области росло все, сделали все для того, чтобы эта сделка не состоялась. Но это уже совсем иная история…